Кончаловской Н.П. (поэтесса, прозаик)
Дорогая Наталья Петровна!
С трепетом посылал Вам свои книжки и с таким же чувством раскрыл сегодня Ваше письмо. (Оно шло долго — Вы послали его на издательство, а я работаю в «Комсомолке»). Спасибо, спасибо, и еще и еще раз спасибо за Ваше чудесное послание. Не буду говорить, как это много для меня, буду долго помнить это редкое Внимание.
Ваши добрые слова рассматриваю, прежде всего, как аванс, который я должен отработать. Полностью согласен с замечаниями. Я теперь острее вижу, сколько в «Серебряных рельсах» огрехов и, конечно, при переиздании перепашу всю книжку.
Безусловно, две последние главы снижают книгу и надо писать заново, очевидно, одну главу на одном вздохе. Многие недостатки (Вы, я считаю, еще были ко мне снисходительны) объясняются тем, что писал ее в так называемое «свободное от работы время», т.е. по воскресеньям и ночам. Я ведь скоро два года как служу в «Комсомолке» редактором отдела литературы — это расстрел в рассрочку — так много для этого занятия требуется времени и сил.
У нас с Вами сходятся мысли и об оформлении книжки. Я настаивал, между прочим, чтобы на вклейке внутри (это называется форзацем) были помещены карты, правда не в таком выразительном исполнении, какое подсказываете Вы. Однако издательство побоялось удорожить книжку.
Откровенно говоря, Наталья Петровна, с жизнью А. Кошурникова, насколько я ее проследил и обдумал, со смертью его, завязано так много психологических, социальных, эстетических, хозяйственных и моральных узлов, что этот материал мог стать темой для большого художественного произведения, полемичного, глубокого и невероятно нужного. И у меня часто щемит сердце оттого, что не решился я на такой подвиг. Понимал — не вытяну, понимал надо мне еще долго грызть руки и лить горшие слезы за письменным столом, прежде чем взяться за такую работу, а все-таки жалко и тягостно.
Что ж делать? Книжка пошла, в таком ее виде…
Прошлый год у меня счастливый. Героиню моей повести «Здравствуйте, мама!», публиковавшуюся в «Комсомолке» три года назад, весной наградили орденом за дела, которые я описал. Осенью было принято решение правительства по «Шуми, тайга!» — ребятам отдали всю Прителецкую падь, 300 тысяч гектаров, а совсем недавно Дневник А.М. Кошурникова, оставшиеся его документы и вещи взяты в Музей Революции. Там уже целый стенд.
Наталья Петровна! Если б вы присоветовали мне настоящего скульптора, который бы изваял группу Кошурников с друзьями — это же такая тема для подлинного художника! Представляете — на перроне ст. Кошурниково плот в волне, а на нем — симфония страстей и мыслей! Думаю, что Министерство транспортного строительства — там очень чтут память А. Кошурникова и им по душе моя книжка, денег у них чортова уйма, — раскошелятся на такой заказ.
Я очень, очень рад, что Вас тронули темы моих книжек. А мне ведь все это близко — я там родился и прожил 18 лет. На меня наползают оттуда темы и не дают спокойно жить. Ведь Сибирь — это не только бездонный кладезь природных сокровищ, это — неисчерпаемый океан человеческих характеров. Или мне это только кажется, потому что я больше знаю тамошних людей?
В прошлом году и другое большое событие было у меня — С.И. Щипачев пригласил меня и сказал, чтоб я подавал в Союз. На другой день мне написали хорошие напутствия Борис Полевой, Илья Котенко и Евгений Рябчиков. Секция очерка меня рекомендовала, теперь еще одно чистилище. Дрожу, но приму, как должное, если мне и откажут. Хотя, я думаю, должны принять — у меня четыре повести, из них три вышли книжками, а четвертая — выйдет в конце этого года — начале следующего.
Еще раз перечитываю Ваше письмо и просто не могу успокоиться и сил прибавляется от того, что есть у нас живые души.
Я очень хотел бы сВами встретиться, поговорить о разном. Доброго здоровья и успехов во всем. До свидания.
С уважением В. Чивилихин
1961 г.