Вахмистровой М.Н. (из письма вдове краеведа Вахмистрова А.В.)
Отвечаю Вам из-за нездоровья с большой задержкой, за что прошу извинить.
… «Декабристская часть» моего романа-эссе «Память» начинается с трех тем.
1. С воспоминаний о студенческой поре, с рассказа о моем увлечении поэзией Лермонтова, в которой нашли отражение декабристские идеи и впервые в литературоведении, по архивному автографу мне удалось установить, что его «Новгород», обращенный к декабристам, датирован днем рождения юного поэта, в его шестнадцатилетие — как знак гражданского совершеннолетия. Установление этой истины, что уже научно признано, имеет большое значение для понимания политического созревания и политической эволюции М.Ю. Лермонтова.
2. С истории о решающей роли группы молодых русских офицеров, членовСеверного общества, в освобождении от крепостной зависимости А.В.Никитенко, будущего профессора, академика словесности, редактора и цензора. Это дало мне возможность провести бывшего протеже декабристов через половину века, осветить через него некоторые эпизоды жизни В. Соколовского, Н. Гоголя, смерти А. Пушкина, а главное — ввести читателя в начальный декабристский круг, дать портрет К. Рылеева, до того не встреченный мною в декабристоведении.
3. С А.С.Пушкина, его вольнолюбивой поэзии и связях с декабристами, Пушкин и Раевский, Пушкин иПущины, Пушкин и Кюхельбекер, — вот далеко не полный перечень небольших фрагментов, присутствующих в «Памяти», а целая глава посвящена теме «Пушкин и славяне», в которой я обнаружил грубую ошибку декабристоведов, касающуюся распространения «Кинжала» в славянской среде, и впервые подробно разобрал обстоятельства следствия «славян», высказав предположение, что среди них был в ходу пушкинский «Ноэль»…
Продолжаю.
4. …О Горбачевском, Корниловиче, Выгодовском, Лунине, Батенькове, Иванове, Раевском, Ивашеве, Чернышеве, Оболенском, Муравьеве-Апостоле, Назимове, Громницком, Бестужеве-Рюмине, Пущиных, Бестужевых, Кюхельбекерах, Бестужеве-Марлинском, Мозгане, Глинке, Кашкине и многих других декабристах я пишу часто довольно обстоятельно. Главную свою задачу я увидел в том, чтоб освежить в массовой печати память о святых именах и делах первых русских революционеров, защитить их от модных ныне наветов, клеветнического искажения их облика в романах, повестях и театральных спектаклях…
5. На довольно ограниченном пространстве мне удалось, пусть и фрагментарно, коснуться множества тем, связанных декабризмом, — восстание черниговцев, поэзия декабристов, декабристы и религия, следствие и крепость, декабристские связи до и после восстаний, слово и понятие «товарищ» в декабристской среде, преждевременные смерти декабристов, жены декабристов, декабристы-историки, декабристы и крепостничество, декабристы в войне 1812-1815 гг., декабристы и Герцен, декабристы на Кавказе, декабристы-солдаты, декабристы-просветители, влияние их облика, судеб и деятельности на политическую, нравственную и т.д. жизнь России, судьбы декабристского некрополя, Музей Декабристов… Все это, взаимосвязанно изложенное в «Памяти», создает в восприятии читателя, на которого рассчитана книга, панораму декабристского движения…
6. В тексте декабристской части «Памяти» фигурирует множество эпизодических исторических личностей, так или иначе связанных с событиями 1825 и последующих годов — княгиня Голицына, граф Шереметев, доносчики Майборода, Бошняк и Шервуд, ген.-адъютант Чернышев, адмирал Чичагов, генерал-губернатор и статс-секретарь Сперанский, протоиерей Знаменский, фрейлина и губернаторша Смирнова-Россет, граф Орлов и др.
7. Декабристы у меня предстают в связях между собой и известными людьми России, в том числе и связями родственными, что говорит о неотторжимости декабризма от русской жизни XIX века. В частности, пишу о родственных связях Басаргина с художником Врубелем, Ивашева с писателем Григоровичем и общественными деятелями Языковыми, Лорера со Смирновой-Россет, Корниловича с Грумм-Гржимайлами…
8. Даю переложение десятков исторических эпизодов, описаний личных трагедий, кратких пересказов характерных обстоятельств, в которых проявляются характеры декабристов и окружающих их лиц. Трагичная судьба Репина и Андреева, братьев Борисовых, история А. Потаповой и В. Давыдова, личная драма М. и В. Кюхельбекеров, возможности побегов Фонвизина, Басаргина, Лунина, Ивашева, заговор Сухинова и многое-многое другое…
9. В «Памяти» я, не будучи ученым-историком, впервые опубликовал несколько десятков исторических документов и отрывков из них, связанных с Н.О. Мозгалевским и его семьей, а также немало других сопутствующих документов. Среди них — найденные мною в архиве письма матери декабриста А. Мозгалевской сыну в Сибирь, отрывки из писем Н. Мозгалевского поэту В. Соколовскому, казенная переписка о судьбе семьи Мозгалевского после его смерти — пять полных документов, несколько записок Николая I генералу Сукину, письмо соизгнанника Н. Мозгалевского поляка Ф. Домбковского из Нарыма, отрывки из протоколов допроса В. Соколовского, касающиеся Мозгалевского и Иванова, жандармская характеристика П. Выгодовского, установление точной даты его прибытия в Нарым, установление даты отправки Н. Мозгалевского из Петербурга, дарственные надписи на иконе Басаргина и на книге В. Соколовского «Хеверь», подаренной автором А.В. Никитенко и найденной в библиотеке Томского университета, опись бумаг В. Соколовского при петербургском аресте, отрывок из прошения Н.О. Мозгалевского томскому губернатору по делу о наследстве, резолюция губернатора, полный текст очень важного исторического документа, подписанного 11 сентября 1834 г. статс-секретарем Блудовым, отрывок из его резолюции, почти полный текст прошения Н.О. Мозгалевского ген.-губ. Западной Сибири от 1 февраля 1836 г. и др. …
10. …написал еще о потомках В. Ивашева, С. Кашкина, В. Бечасного, о потомках родственников М. Муравьева-Апостола, К. Рылеева, В. Лихарева, М. Назимова и других…
11. …Одна из главных задач декабристской части «Памяти» — восстановление морального и политического облика Н.О. Мозгалевского. Оно сделано мною на основании тщательного изучения архивных документов и ХIII тома «Восстания декабристов», вышедшего в 1975 году… В частности, основываясь на письме П. Выгодовского к П. Борисову 1825 года, где упоминается загадочный декабрист И.О., я попытался доказать, что это был Н.О. Мозгалевский. Анализ же поведения Н.О. Мозгалевского в Следственной комиссии дал мне возможность понять и оценить его способ безадвокатской защиты, подчеркнуть его порядочность, гордость, неболтливость, самообладание…
12. …у меня составился приличный архив, который пополняется доныне. В нем около 200 книг по декабризму, в том числе редких, десятки тетрадей и блокнотов с выписками — результат работы в библиотеках, архивах и музеях, около шестисот писем читателей, в том числе ученых, краеведов, декабристоведов-любителей, потомков декабристов, диктофонные пленки с записями бесед, бесчисленные черновые наброски, фотографии, вырезки из газет и журналов, слайды, некоторые документы давних лет, тетрадь с воспоминаниями праправнучки Н.О. Мозгалевского В.В. Мемноновой, переписка с А.В. Мозгалевсклм, тоже праправнуком этого декабриста, записи о встречах с Хабаровым и другими его потомками. Знаю всех московских потомков декабристов и нескольких ленинградских, встречался и встречаюсь с ними на традиционных вечерах и они навещают меня.
13. Часть фактов в моей «Памяти» имеют один источник —воспоминания правнучки Н.О. Мозгалевского М.М. Богдановой… С М.М. Богдановой за последние десять лет я встречался много раз, еще чаще говорил по телефону, получал от нее несколько десятков писем и две общие тетради, написанные специально для меня, а также общую тетрадь стихов, фотографии, книги и брошюры. Говорила мне не раз: «Только, ради бога, напишите что-нибудь, я этого не смогу сделать».
14. Как и многие, декабристами интересовался с юности, имя Н.О. Мозгалевского впервые услышал в 1953 году на своей свадьбе, мимолетно, а потом встретил его… в 1965 году, когда впервые прочитал в «Записках» М. Волконской о Мозгалевском (то есть Мозалевском) и поговорил с родственниками жены, прапраправнучки этого декабриста по материнской линии. В это время я работал над повестью «Над уровнем моря», которая была напечатана в 1967 году. Одна из глав в ней написана как бы от имени гипотетического потомка декабриста, живущего в глубинке Горного Алтая. В черновом варианте повести я дал ему фамилию «Мозгалевский», но позже счел это невозможным в художественном произведении и, получив письмо от одного из потомков Д. Завалишина, условно сделал моего героя потомком именно Д. Завалишина по материнской линии.
В том же 1967 году, выступая на ХV съезде ВЛКСМ, я не преминул сказать словечко о декабризме, как одной из святых страниц истории нашего Отечества, а тема эта, сойдясь в речи с другими, стала собственно, программой «Памяти». Весь огромный роман, занявший у меня полтора десятилетия, по сути конспективно изложен в трех абзацах… Это был замысел и кое-какая фактура. А со следующего, 1968 года я приступил к работе над «Памятью» — большим биографическо-документально-историческим произведением, в которое естественно входили декабристы…
…17. Многие писатели не любят распространяться о том, над чем они работают, когда начали и как долго писали ту или иную вещь. Это касается даже классиков. Никто и никогда не узнает, например, дат создания какого-либо произведения Н.В. Гоголя» И хотя я никогда не сообщаю в печати, друзьям или посторонним, что и когда пишу, сроки моей работы над декабристской частью «Памяти», которую я в основном завершил летом 1976 года, легко восстановить по публикациям. В августе 1976 года я привез в Польшу первые ее главы, примерно сто страниц, которые были напечатаны через десять месяцев — это обычный срок — в альманахе «Жице и мисл» под заголовком «Братья-славяне»….Этот текст, несколько сокращенный, дождался своей публикации на русском только в мае 1983 года. А еще в начале 1978 года я опубликовал в «Нашем современнике» заключительные главы декабристской части «Памяти»… В это время я уже был весь во второй книге «Памяти», в которой десятки раз вспоминаются декабристы, и перелопачивал пуд черновиков, чтоб успеть с публикацией к 600-летию Куликовской битвы…
…19. …все факты, например, о В.А.Мозгалевском — «Карасале» взяты мной из «сборов» А.В. Вахмистрова и в заключение этой главы я делаю следующее публичное заявление: «Всю эту историю я восстановил по воспоминаниям детей и племянников Карасала, архивным и эпистолярным материалам, собранным красноярским краеведом А.В. Вахмистровым, по беседам с потомками декабриста Николая Мозгалевского — правнучкой его М.М. Богдановой и праправнучкой В.В. Мемноновой, которая не раз встречалась в Минусинске после революции с ним и его братьями Виктором и Александром.
Приношу глубокую благодарность всем им, связавшим сравнительно недавние исторические имена и события, навсегда заключив их в круг моей памяти»…
…22. Очень важное, касающееся и декабристской части «Памяти» и других ее глав. В принципе, факт для литератора и литературы — почти ничто. Факты — это груда разных по форме, прочности и весу камней, из которых должно соорудить здание. Богата, скажем, фактами из жизни П. Выгодовского книжка М.М. Богдановой. Мне тоже удалось найти несколько новых архивных сведений о декабристе-крестьянине, но в брошюре М.М. Богдановой не было главного — всеохватности документов, анализа нравственных, мировоззренческих, философских и политических взглядов П. Выгодовского на основании «Выписки» из его беспримерного Сочинения, определения места этого политического публициста в сатирической литературе России… Я очень благодарен М.М. Богдановой за то, что она натолкнула меня на исследование творчества В.И. Соколовского, хотя впервые узнал о нем из вузовского учебника и Герценовских «Б. и Д.» и к нему меня вела сама логика развития «Памяти» — через Н. Мозгалевского и В. Раевского… И моя задача состояла совсем не в том, чтобы прибавить к фактам новые, хотя мне и удалось в какой-то мере это сделать, впервые опубликовав некоторые архивные сведения о поэте. Мне довелось защитить от недооценок, открыть неизвестного В. Соколовского, проанализировать его совершенно забытые произведения, не издававшиеся полтора века, поднять его имя и творчество, поставить в ряд, найти его звено в цепи последовательного развития русской литературы XIX века…
23. Все творческие вопросы, на которых я останавливался выше, — лишь небольшая, подсобная часть писательской работы. Тот не писатель, кто не способен пережить узнанное, облить его своей слезой, осмеять или заклеймить позором. Писатель обязан найти слова, что передали бы читателю его индивидуальные чувствования, сообразующиеся с правдой жизни и моралью общества. Судя по бесчисленным письмам читателей… мне это в какой-то степени удалось…
март-апрель 1984 г.