Валерий Ганичев
В 1966 году произошло первое присуждение премий Ленинского комсомола несколько дней назад. «Правда» это первое присуждение назвала эталоном. Пять человек: Нодар Думбадзе, Александра Пахмутова, Николай Островский, Витаутас Жалакявичус и Владимир Чивилихин. Помню, как один из московских литераторов и театральных критиков, который привык диктовать, кто что должен читать, выступал перед делегатами съезда комсомола и обратился к ним с такими словами: «Почему за нас присуждают премию ленинского комсомола? Кто знает Владимира Чивилихина? Кто знает его среди нашей многочисленной аудитории?» Это было в 1966 году. Зал был полностью переполнен. С мест с возмущением закричали: «Читали. «Про Клаву Иванову», «Серебряные рельсы», «Елки-моталки», о Байкале. Один какой-то темпераментный сибиряк крикнул: «Тебя не знаем. Ты в Сибири не был!»
Вот так бы нам защищать всегда те истинные ценности, которые создаются нашими российскими и отечественными литераторами. Пытались Чивилихина замолчать, отвергать, закрывать и позднее. Да мало ли предлогов находит критика, расположенная слева и справа от нашей основной российской литературы. Владимир Чивилихин прорвался сквозь все преграды к массовому читателю, прорвался не за счет бойкости, ни за счет острых своих локтей, не за счет подлаживания и умелого выбора конъюнктурных тем, а за счет выхода на главные, животрепещущие проблемы нашей жизни, за счет глубинного осмысливания происходящих коренных процессов в нашем обществе, за счет безусловного художест- венного таланта.
Действительно, в 60-е годы он выходит на тему нравственности, долга, ответственности и обращается к молодым. Это ведь современные некоторые критики и писатели считают, что с их обличительнымистатьями начинается освещение и просвещение народа. Нет! Оно шло от горькой правды «Тихого Дона», от лукавой необоримости «Василия Теркина», от живительного воздуха «Русского леса». Многие из тех, на чьи плечи легла перестройка ни могут не хранить в душе то высокое чувство ответственности перед родиной, которое вносили в годы их юности герои Владимира Чивилихина в 60-е годы. На наших глазах стало задыхаться человечество. Пальцы удушья обвились вокруг горла природы. На святой колокольне русской литературы первым громыхнул царь-колокол Леонида Леонова и Михаила Шолохова. Блюстители малинового звона, что потеряли счет времени от пребывания в хмельной трапезной воскричали тогда: «Да что они спятили. Все идут к заутрене, а они издают вечерний звон». Однако те, кто был чуток к реальному свету, кто не был опьянен брагой власти, потянули за стропы, за колокольные стропы тревоги, оповещая нас о смертельной опасности,
Владимир Алексеевич Чивилихин был один из первых. Такова серия его блистательных очерков в защиту кедровых лесов, «Светлого ока Сибири» Байкала, всей нашей природы. Несется колокольный тревожный звон над нашими редеющими лесами, мелеющими реками, над многомиллионными свалками: восстановите, сохраните, спасите. И в этом призывном гуле не заглохло слово Чивилихина, не погас звук его голоса.
Но если в теме экологии Владимир Алексеевич Чивилихин следовал за своим выдающимся предшественником Леонидом Максимовичем Леоновым, то в своем романе «Память», гигантском по размаху и глубине, поразительном по разнообразию фактического материала, по всестороннему осмысливанию, он был оригинален, он был дерзок, он был смел и крайне общественно необходим.
Энциклопедические знания Чивилихина превратились в оружие, которое защищает историческую правду от лжи и хулы, помогает в движении вперед.
Наше общество в то время, когда писался роман, представляло довольно сложную картину. С одной стороны шел постоянный, неутихающий духовный поиск, проводилась большая созидательная работа тысяч людей, а с другой стороны царил действительно застой. Уже авторитеты захватили пьедесталы власти, уже ценности были выложены на прилавках науки и литературы, рвались связи между поколениями, дробились молотками кабинетных распорядителей на ценные и неценные куски наша история и литература. Эти распорядители и вершители составляли умелую и боевитую группу. Упорная, всегда авангардная, при любых застойных, волюнтаристско-культовых режимах стоящая рядом с тобой у власти и обязательно у корыта власти, не испытывающая ни страданий по поводу бед народа, ни угрызения совести от присвоения его богатств, она первая бросается с яростью на любые попытки осознания причинной связи между днем нынешним и днем прошедшим, днем вчерашним и позавчерашним. Отвергает всякие поиски духовных и нравственных опор в прошлом нашего народа, нашей истории, подсовывает в качестве таковых досужие безделки мелкотравчатых социологов, ученых, литераторов, от которых при первых же сложных зигзагах истории она же и отказывается. Любимый прием, утвердившийся по отношению к исторической литературе — обвинить ее в патриархальщине, придать отечественной истории характер какой-то унизительной неполноценности, отсекая от нее ими же сконструированными схемами целые периоды в жизни нашего народа, выбрасывая в хлам то великого Вернадского, то провидца Федорова, то чуткого Барановского, заставляя верить в неполноценность, они подсовывают свой идейный товарец, на продаже которого завоевывают, приобретают академические звания, поездки в валютные края, а то и просто сладкую жизнь.
Нельзя сказать, что их усилия тщетны, но стратегически они все равно обречены на провал, ибо есть народ наш великий, ибо есть наша великая литература. Удивительно конечно не то, что существуют такие группы лиц, удивительно то, что им на время все-таки удается одурачить и оглупить часть людей, правда с каждым разом все меньше.
Но Русь опамятовалась. Она все глубже и лучше познает свои истоки, ощущает силы, возвышает свои знания и одним из важнейших камней фундамента этого сознания являлась книга Владимира Алексеевича Чивилихина. Мы все еще в недостаточной степени оцениваем значение появления «Памяти» Владимира Чивилихина. Есть книги, выход которых заставляет задуматься тысячи людей. Есть книги, которые треножат совесть целых слоев населения, третьи — раскалывают лед, наросший на сознании общества, сковывавший его созидательные силы, открывают ледоход. К таким книгам и относится «Память». Сотни читателей, тысячи читателей писали нам в роман-газету о том, что «Память» потрясла их воображение, вызвала неистребимое желание читать, познавать, действовать. Голос истории с тех пор как бы постоянно сопровождает их.
Действительно, «Память» напоминает впечатляющую вокальную симфонию с широким хоровым диапазоном, мощными голосовыми ударениями, различными вокальными тембрами. Многовековая панорама истории, подвижнический дух декабристов, голос бессмертного сказителя «Слова о полку Игореве», трагизм монголо-татарского нашествия, сложности нашей сегодняшней жизни, все переплелось в клубок, который умело распутывает на глазах читателей автор. Он провел миллионы читателей по тропам истории, приобщил их к ее тайнам, совершил с ними открытия, прочертил пути знания. Грум-Гржимайло, Барановский, Бичурин, Соколовский — сколько их было подвижников и радетелей за отечественную культуру. Сколько их окрест — оглянитесь, поймите, поддержите, сплотитесь вокруг них…
И еще одно качество Владимира Алексеевича. О его беспредельной честности и щепетильности. И в этом смысле он как Шолохов, Леонов, Распутин был живой пример единства слова и дела, цели и средств. О том, что литературе надо высоко держать знамя чести замечал еще Достоевский. Представьте себе, что было бы, если бы Лев Толстой, Гончаров оказались бы бесчестными… По своей честности, настойчивости, неподкупности безусловно Владимир Чивилихин является образцом. Думаю, что сегодня любознательный читатель Владимира Алексеевича становится действующим читателем. Он активно участвует в восстановлении памятников, вторгается в сферу общественных процессов, сознательно, без поводка участвует в перестройке, не уступает перед напором шумной спекуляции, оголтелого цинизма, бесцелия и воинствующей бездуховности.
На последнем телевизионном, несколько полуистеричном, «клубе веселых и находчивых» показанном по телевидению, команда новосибирского университета по-своему перефразировала слова Маяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй. День твой последний. Точка. Приходит буржуй». Для того чтобы не пришел буржуй, торгаш, всемирный хам, циник, космополит, нам следует всем долго упорно трудиться, возвышать дух, каждый на своем месте овладевать мастерством. Только одухотворенное дело способно остановить нечесть, бесчеловечность и бездуховность. И подлинным мастером такого дела для нас является незабвенный Владимир Алексеевич Чивилихин.
1988 г.
Ганичев Валерий Николаевич. Вечер памяти, посвященный 60-летию со дня рождения Владимира Чивилихина. 29 марта 1988 г.