Вячеслав Горбачев
Буквально за несколько дней до столь внезапной, неожиданной для всех нас смерти Владимира Алексеевича, мы уже в который раз говорили о «Памяти», о «Слове» (Слово о полку Игореве — Е.Ч.), о трагедии последних дней князя Игоря. Почему князь черниговский, в сущности, бунтарь по натуре, радетель отеческой славы, принял схиму перед смертью? А может быть, и не добровольно принял, а вынужденно, и не этим ли объясняется бунтарство его сыновей, поднявших руку на киевский престол? И не с последним ли днем жизни Игоря оборвалась светская история «Слова»? Возможно ведь, что оригинал «Слова» был упрятан монахами и это его искали сыновья Игоря, чиня разбой и погром в святилище — в храме святой Софии?…
В чем Владимир Алексеевич был бесспорно убежден, так это в том, что у «Слова» не было Анонима.
— Был автор! И современники его хорошо знали. Не исключаю, что боялись его, трепетали перед ним, перед его умом, а, улучив момент, расправились…
— Вы считаете, что «Слово» было казнено? — спросил он.
— Не исключаю этого. Так или иначе, но в заточении тьмы оно находилось столетия. Казнено же, скорее всего, было имя автора. Жестокая, неслыханная в русской истории казнь почти автоматически накладывала табу на имя Игоря, стало быть, и на дело его…
Отдавая для публикации последние главы «Памяти», Владимир Алексеевич все волновался, как воспримут и поймут ли, поверят ли читатели его версии об авторе «Слова» (Владимир Чивилихин считает и аргументированно доказывает, что автором «Слова о полку Игореве» был сам князь Игорь — Е.Ч.).
— Возможно, и не все, — сказал я. — Идейные противники наверняка Вам рукоплескать не станут.
— Еще бы! Я знаю. Да я и привык к этому.
— Но мне это кажется убедительным. Я даже думаю, что вообще всю «Память» стоило для того и писать, чтобы сказать в ней Слово о «Слове».
— А знаете, — вздохнул Владимир Чивилихин, — мне иногда кажется, что так оно и было. «Слово», точнее, тайна «Слова» вела меня через столетия. Это самое дорогое… Иначе бы я не осилил «Память». И да вот с публикацией так странно получилось: «Словом» поставил точку… — Он грустно улыбнулся невольному каламбуру. Потом спросил: — А ученые? Как они, по-вашему, воспримут?
— Но ведь вы даже заведомых оппонентов стремитесь сделать союзниками своей идеи!..
— Хотелось быть объективным. Максимально! Насколько это возможно. Ведь истина так близка! Вы верите?! — снова переспросил он…
* * *
Русский, советский писатель Владимир Чивилихин, творчество которого стало знаменательным явлением нашей отечественной литературы и культуры, по своей натуре, по характеру дарования, по убежденности принадлежит к. той счастливой, встречаемой во все времена рати подвижников, героическим, самоотверженным трудом которых ставилось и продвигалось вперед, к успеху всякое дело, имеющее целью процветание Родины, Отечества…
* * *
Писатель до обидного рано ушел из жизни. Организм, истраченный в долгой и неустанной борьбе с равнодушием, рутиной, застоем, не выдержал перегрузок. Но жизнь писателя оборвалась на космической высоте народной любви, народного признания.
* * *
Жизнь наградила Владимира Чивилихина обостренным чувством спра-ведливости, способностью к сопереживанию людским болям и радостям. Но главная черта его дарования — высокая партийная гражданственность — сформировалась, выкристаллизовалась в борьбе за нравственность человеческих деяний. Именно поэтому Владимиру Чивилихину дороги герои, близкие ему своей одержимостью, преданностью гражданскому долгу — такие, как Александр Кошурников. Они готовы идти вперед, «пока не разорвется сердце»…
* * *
Мы подчас недооцениваем архисложной работы писателя-документалиста, оттого, должно быть, что не всегда ясно представляем масштаб трудностей и объем тех кропотливых и долгих поисков, что предшествуют написанию вещи… Как публицист и очеркист-проблематик, Владимир Чивилихин стоит сегодня в ряду ведущих, мастеров жанра…1988г.
Горбачев Вячеслав Васильевич. Взгляд в современность \\ Судьбы народные. М.: Художественная литература, 1987. Из рати подвижников. Молодая гвардия №3, 1988.