Евгений Осетров
Писательская судьба Чивилихина поучительна. Не каждый, встав на путь журналистики, поднимается до уровня искусства. А он сумел, потому что никогда не искал легких путей. Это, мол, пишу для газеты, а это для души. Всем произведениям отдавал свое сердце…
Когда я думаю о Чивилихине, то думаю — вот образ для подражания.
1985 г.
***
«Трудно мне сейчас браться за перо, как-то не подымается рука обо всем писать снова; не хочется обновлять боль множества людей, испытавших в связи с этой историей душевную депрессию и крах дорогих принципов. Писать, однако, надо». (В.Чивилихин)
Цитировать Владимира Чивилихина хочется дальше и дальше. Читая его статьи, заметки, письма, я все время вспоминал о том, что в свое время Пушкин именовал журналистов людьми государственными. Чем только не доводилось заниматься пахарю газетной нивы! Вступая в устные, письменные, печатные полемики, совершая ближние и дальние поездки, постоянно присутствуя то на газетном листе, то в толстом журнале, то в далекой дали, в «глубинке», то в ближайшем министерстве, Владимир Чивилихин упрямо подчеркивал, что в суматохе житейской он преследует далеко идущую цель: «… писатель, следуя своему долгу выразителя общественных интересов, имеет в виду пользу народную, государственную».
Собственно, в этих словах – ключ к тому, что столь темпераментно, талантливо и устремленно делал из года в год писатель на своем нелегком творческом пути. Его особенность заключалась в том, что, следуя наставленьям старшего журналистского поколения, едва ли не с первых шагов он с уверенностью поставил знак тождества пользы народной и государственной.
Не так-то уж и много в литературе авторов, чья речь почти сливается со словами, мыслями, поступками, действиями их героев. В наши дни вплотную подошел к своим персонажам Василий Шукшин в «Калине красной» и Валентин Распутин в «Прощании с Матёрой». Впрочем, сравнения и сопоставления, конечно, условны. Важно уяснить, что мир героев повестей, рассказов, очерков и записок Владимира Чивилихина – един и неразделен. Автор не воспаряет над действующими лицами, а находится с ними рядом, где бы они ни жили.
Писательское мастерство Владимира Чивилихина, обретенное особенно в публицистике, будучи значительным эстетическим явлением, никогда не напоминает о себе, оно – в сути вещей в поступках и характерах, в портретах и обстоятельствах.
Периодика в последние годы много и задорно спорит о том, что такое документальность в художественной литературе, каково соотношение правды и вымысла. У Чивилихина свой подход, рожденный знанием людей и обстоятельств.
Чивилихину удалось добиться слитности художественного и документального. В этом смысле можно сказать, что дарованию его свойственен «внутренний артистизм», что само о себе – редкость.
Знание современности, умение ее вопрошать, докапываясь до истины, пригодилось В. Чивилихину, когда он с фонарем-словом отправился в потаенные и манящие глубины истории. В центре его внимания мало-помалу оказалось русское героическое средневековье, когда было оказано сопротивление иноземным нашествиям с Востока и Запада – бессмертный урок истории, забывать о котором недопустимо.
Совершенно особую сторону составляют в творческом наследии Чивилихина разнообразные и довольно-таки яростные полемики, которые велись едва ли не на протяжении всей творческой жизни.
Не думаю, чтобы всегда и во всем романист-исследователь был безусловно прав, хотя многие его догадки и предположения поразительны.
Еще одна интересная особенность. Будучи образованным, и непосредственно жизнью, Чивилихин – я мог наблюдать это – многому научился у книг и старших сотоварищей. Особенно образовывали его поездки, встречи, разговоры и размышления, умение общаться с разными людьми. Близко свела меня с Владимиром Алексеевичем работа над сборником «Уроки Леонова». Потом Чивилихин приехал ко мне и стал рассказывать поразительные подробности о том, как дивизия генерал-лейтенанта А.И. Кузовкова форсировала в 1943 году Днепр: «Откуда узнал?» — воскликнул я. «Был в Радуле, — ответил Чивилихин, — вас всех там хорошо помнят». И даже прочел мои юношеские стихи, напечатанные тогда в дивизионке – «В бой за Родину» — накануне переправы через великую реку. Такова была дотошность Владимира Чивилихина.
Известно, какой бой пришлось выдержать партии и народу, отстаивая страну, ее природу от всякого рода «научных прожектеров», решивших «в плановом порядке» пожертвовать Русским Севером и его реками. В схватке, в борьбе с безумцами и авантюристами выдающуюся роль сыграли писатели, мобилизовавшие общественное мнение, использовав все трибуны гласности – от массовых газет до писательского съезда, заседавшего в Кремле. Но всему этому предшествовала огромная предварительная работа, которую много лет подряд, изо дня в день вел Владимир Чивилихин.
Когда-нибудь историки и биографы напишут об этом подвиге жизни Чивилихина подробно. Я спросил Владимира Алексеевича – это было за несколько недель до его внезапной смерти: «Ваш любимый девиз?» Он на минуту задумался, а потом уверенно и гордо сказал: «Мы – русский народ».
Осетров Евгений Иванович. Мы — русский народ \\ Зеркало души. М.: Советская Россия, 1987 г. Вечер памяти В.А. Чивилихина\\ Московский литератор, 24 мая 1985 г.