Как сама жизнь. Из выступления на пленуме правления СП РСФСР, 1976 г.
…Так уж кажется, совсем недавно, чуть ли не позавчера, я принес в издательство рукопись первой своей книжки, и вот неумолимое время ставит тебя в положение, к которому, наверно, невозможно привыкнуть — сам еще казнишься за письменным столом в неуверенности, подолгу ищешь нужное слово, своего поворота темы, так и этак выверяешь поступок героя, мучительно ждешь от самого себя доказательств своей литературной небездарности, а нужно уже, разбирая утреннюю почту, раскрывать чужую рукопись и отвечать на труднейший вопрос: «Вы только скажите, стоит ли мне продолжать, честно напишите, есть ли у меня что-нибудь и не лучше ли бросить насовсем это дело?»
С годами такой вопрос налагает на меня, как, думаю, и на каждого из нас, все большую ответственность, ибо только с годами мы начинаем осознавать бездонные глубины величайшей загадки, какой является человек с его подспудными — до поры до времени! — возможностями, способностями, талантами. Вот недавно я получил редкий по нынешним временам подарок — Егор Исаев прочел четыре главы из своей новой поэмы, и я рад поделиться с вами счастливым предчувствием того, что мы находимся на пороге большого события в нашей литературе. Новая поэма Егора Исаева, если даже судить по тем отрывкам, что мы знаем,— долгожданное, очень яркое произведение, исполненное философской глубины, подлинной поэзии, партийности и гражданственности, народности. И сегодня я вспомнил подлинный случай из литературной биографии Егора Исаева, о котором он так характерно умеет рассказывать. Дело было как будто в конце войны. Воинскую часть, в которой служил сержантом Егор Исаев, посетил известный поэт. Исаев робко показал ему свои первые вирши, и маститый поэт сказал что-то вроде этого: «Послушайте меня, молодой человек, я стреляный поэтический воробей. Оставьте это, не тратьте зря времени. Жить вы, конечно, как говорится, будете, писать, как говорится, нет». И я думаю сейчас — а что, если б Егор Исаев, послушавшись тогда глубокоуважаемого метра, притушил огонек, что разгорался в его сердце? Мы бы не имели «Суда памяти», не имели бы новой поэмы Егора Исаева, а она уже почти есть, не имели бы того, что этот талантливый и своеобычный художник еще успеет сделать — были бы духовно беднее…
Нельзя не радоваться нашему сегодняшнему собранию, которое как бы подводит итоги большой работы, нельзя не радоваться тому, что Российский писательский союз сумел найти организационные формы, помогающие выявлению в народе литературных талантов. Как праздник, многие из нас вспоминают, например, читинский семинар, который ввел в литературу Владимира Колыхалова и Ростислава Филиппова, Валентина Распутина и Дмитрия Сергеева, Александра Вампилова и Вячеслава Шугаева, всего около пятнадцати писателей.
Вот уж и новая поросль подоспела. Мне нравится, как начинает воронежец Василий Белокрылов — емкий и ясный слог, бодрый настрой, характеры, в которые веришь. Интересным писателем обещает стать ростовчанин Анатолий Каневский с его тягой к деятельным, ярким натурам. Как и Анатолий Каневский, Зоя Прокопьева из Челябинска пишет о рабочих людях. Ее привлекают трудные судьбы, она умеет обнаружить глубокий характер и раскрыть человеческую драму там, где поверхностный взгляд не заметит ничего, кроме тусклых будней и ординарных поступков. Не знаю, сколько я еще успею из жизни и книг узнать людей, но никогда, верно, не забуду Лиюшку, героиню одноименного рассказа Зои Прокопьевой. Мне кажется, что Прокопьева должна получать много писем от заводских и фабричных женщин — с таким пониманием и знанием их труда и быта, с таким достоверным психологизмом раскрывает она души своих героинь. Один из героев Каневского говорит о другом: «Люди были бы лучше, если б на каждого смотрели такие глаза». Читая рассказы Прокопьевой, Белоусова, Каневского, я с удовольствием отмечал, что все эти молодые авторы, разные по литературному почерку, смотрят на своих героев взглядом, от которого люди становятся лучше, а разве не в этом заключается одна из главных задач литературы?
Несколько слов о том, что в прозе писателей, которых мы сегодня называем молодыми, меня оставляет равнодушным, а иногда и огорчает. Докладчик говорил о следовании каким-то литературным образцам и чуть ли не целое направление обозначил. Все правильно — молодой писатель подчас незаметно для себя осваивает предшествующий опыт, но худо, если это освоение идет за счет задержки собственного развития, отсрочки решительного поиска своего пути, своего лексического и смыслового ключа.
Конечно, это не плохо, когда в рассказе или повести проступают водяные знаки авторской судьбы, но суть вещи, ее фактура всегда должны представлять общественный интерес, а исполнение свидетельствовать о творческой самостоятельности. Последние годы стало много печататься книжек о прошлом, о детстве, первой любви, деревенской природе, о бабушках или дедушках, книжек, выдержанных в одинаковой лирико-элегической, а иногда и слащаво-сентиментальной тональности. Снова и снова вспоминаешь алексеевскую «Карюху». Тоже о деревне, о детстве, о родных, но какая в этой маленькой повести свежесть и суровая правда, какая сила изобразительности, какой историзм и социальный запал! Действительная жизнь, полная борьбы и шероховатостей, глубоких и сложных общественных, то есть социальных, экономических и нравственных конфликтов, противоречит упрощенческой умилительности, пасторально-буколической гладкости, а столь симпатичное, характерное для многих литераторов светлое мироощущение куда нужнее при художественном исследовании серьезных проблем жизни.
К сожалению, мы не даем пока нашему читателю г е р о я, а нужда в нем, тоска по нему огромна. Я заметил, что молодые рабочие, крестьяне, студенты, солдаты, школьники едва почуют в облике персонажа сильные черты, цельность, окрыленность — немедленно откликаются, затевая подчас очень доверительные разговоры о жизни, выборе пути, об идеалах. В отличие от многих из нас они не боятся этого слова — идеалы. Один студент пишет мне в своем умном письме: «Без идеалов человек становится скотом, а без носителей идеалов жизнь мертвеет». Я думаю, что навязший когда-то в зубах так называемый идеальный герой и герой, отвечающий идеалам большинства,— это все же разные вещи. Не буду останавливаться на классических героях советской литературы, продолжающих свою службу народу. Другие времена — другие песни, и я считаю, что, например, Венька Малышев Павла Нилина или многие герои Галины Николаевой тоже хорошо работают сегодня. Читатель обновляется, герой ему будет нужен всегда, и долг всех нас, особенно молодых писателей, чья главная обязанность — поиск и дерзание, думать и работать над образом нового героя, которого бы поняли и полюбили современные читатели, захотели бы следовать ему.
Многим молодым писателям недостает знаний о подлинной широте жизни, ее объемности, и они почему-то не стремятся принять писательского участия в ней в качестве полномочных представителей своего народа, который одарил их талантом. Однажды я уже говорил о том, что считаю хорошей школой для молодого литератора работу в публицистике, в жанре серьезного очерка. Ведь нам есть что поддержать, за что побороться, и нерешенными проблемами наша действительность не обижена… Друзья! Ну почему бы липецким, курским, воронежским, орловским, белгородским молодым писателям не объединиться да по-серьезному не разобраться, скажем, в овражных бедах русской земли? Помочь своим словом, общественным вниманием, своей поддержкой таким людям, как задонцы, — это было б великим делом, нужным партии и народу, настоящему и будущему нашего земледелия.
А вот еще большая тема. Ростовские, краснодарские, ставропольские молодые писатели знают, как ценится в их краях бревно или плаха,— крылечка не починишь, мосток через канаву не перебросишь, на скворечницу доски не найдешь, не говоря уже о капитальных потребностях южно-русских деревень в лесных материалах. Между тем в лесах одной только Московской области пропадают без пользы более десяти миллионов кубометров древесины, которую сейчас надо выборочно изымать из леса для его же пользы — это сухостойные и престарелые деревья первостатейной технической ценности. Молодые писатели лесных северных областей и безлесных, но денежных южных могли бы в подробностях рассмотреть эту нелепую хозяйственную ситуацию, выявить для общего блага неиспользованные возможности, и я уверен — в такой работе они освежат свое восприятие действительности, загорятся новыми темами, увидят новые для себя характеры, ненадуманные жизненные ситуации. Да мало ли в окружающей реальности такого, на чем можно заострить свое перо и посодействовать улучшению жизни?! Как я был счастлив этой осенью, когда мне в руки попала рукопись москвича Виталия Шумакова! Этот молодой, способный литератор, написавший глубокое многоплановое публицистическое исследование на большую важную тему, к сожалению, не был включен в число переделкинского семинара очеркистов, несмотря на рекомендации. Работа Виталия Шумакова готовится к публикации в журнале «Москва», и я приглашаю вас порадоваться появлению интересного, вдумчивого публициста.
Прежде чем перейти к новой теме, разрешите прочесть небольшое стихотворение молодого поэта, еще не выпустившего ни одной книжки.
На поле брани пали мужики.
От мужиков остались пиджаки.
Их жены и на хлеб не променяли,
Хозяев новых к ним не примеряли.
У сельских вдов устойчивая память,
А мужняя одежда всех теплей.
Ходили в них с граблями и цепами
Дорогами прожорливых полей,
Награды и взысканья получали
В тех пиджаках, свисающих с плеча,
Полою утирали след печали,
Детишек укрывали по ночам.
Уж внучки носят платьица бедово,
Как вызов старомодным старикам,
А в пиджаках поныне ходят вдовы,
И нет износа этим пиджакам!
Стихи написаны Анатолием Дрожжиным. Опытный глаз может заметить в них какие-нибудь огрехи, но бесспорно, что автор очень одаренный человек, которому нужно внимание, поддержка, помощь. Ведь молодой литератор, особенно на периферии, часто лишен доброго совета, подсказки большого мастера, варится в своем соку, поздно созревает и случается, что он, годами работая в местной газете, испытывает недоброжелательство, ревность к своему просыпающемуся таланту, зависть к литературному приработку. По себе знаю, как необыкновенно дорого бывает простое устное слово поддержки или предисловие к книге, короткое письмецо большого писателя или доброжелательная рецензия. Но пора, видно, это добровольное вспомоществование подкрепить целенаправленными, организованными мерами.
Открыть талант проще, чем помочь ему выйти на широкую литературную дорогу. Тут непочатый край работы для организаций нашего союза, молодежной и литературной прессы, для издательств. В десятый раз читая в газете или журнале знаменитый список участников Первого всесоюзного совещания молодых писателей, думаешь — ну хорошо, эти товарищи проработали в литературе двадцать пять лет и заслуживают упоминаний, но почему же не вспоминаются писатели Второго, Третьего, Четвертого совещаний? Или оскудела наша земля талантами? Да нет же, не в этом дело, и наш пленум — еще одно тому свидетельство. Однако лучше всего подойти к этой трудной теме с конкретными примерами.
Вспоминаю последнее, Пятое всесоюзное совещание и наш семинар, которым руководили Михаил Алексеев, Аркадий Васильев, Семен Евгенов, Анатолий Иванов, Василий Смирнов и я. Интересная была работа! Ивановец Виталий Сердюк представил на семинар «Повесть о журналисте» — работу с серьезной нравственной проблематикой, очень современную, партийную, написанную добротным языком. Мы искренне порадовались, дружно порекомендовали повесть в печать, а автора в союз. В. Сердюк опубликовал повесть в столичном журнале, но дальше получился затор: интересное, нужное произведение пролежало долгое время в одном издательстве и было отвергнуто. И наши хлопоты не помогли. Когда мы попытались узнать, почему не пошла книга, нам невнятно объяснили, что повесть-де не понравилась какому-то полуанонимному редактору. Твердое мнение шести писателей было опровергнуто словечком «не понравилось», будто эта книга — не итог многолетнего плодотворного труда молодого литератора, а кофточка или торт…
Много добрых слов было сказано на семинаре о новеллах Диваша Каинчина, работающего механиком кинопередвижки в Горном Алтае. Это человек с очень зорким глазом, со своим живописным словом, большой знаток психического склада алтайского народа. Как-то вернулся из поездки по Алтаю поэт Алексей Смольников и с восторгом рассказывал мне о своем знакомстве с Каинчиным и его рассказами. Да что там говорить, даже подстрочники убеждали в том, что мы имеем дело с оригинальным, многообещающим талантом. И что же? Диваш Каинчин потрепыхался в руках того же издательства, затих, а его книга, представляющая несомненный интерес для широкого читателя, существует пока в рукописном виде…
И еще один аспект этой темы. На семинаре была расценена как спорная повесть другого молодого писателя. Я, правда, не успел тогда прочесть ее, но помню разговор о ее книжных, рефлектирующих героях, нарочитости в сюжете и стиле. И вот недавно я с удивлением увидел именно эту книгу в планах того же издательства…
И еще один поворот темы. Помню, открыли мы для себя волгоградца Ивана Данилова, ищущего, талантливого прозаика. Правда, он стал участником семинара уже будучи членом Союза писателей, автором четырех книг. И еще тогда мы спрашивали себя, почему имя Ивана Данилова ни разу мы не встретили в литературной критике? За прошедшее время Данилов опубликовал новые свои вещи, но критика по-прежнему его не замечает.
Этими примерами я не хочу подвести вас к абсурдному выводу, что мы открываем таланты для того, чтобы их закрывали, но никто не станет отрицать такой, например, очевидности — массовая литературная и молодежная печать, большинство журналов не поддержали молодых писателей, участников последнего Всесоюзного и Московского совещаний. Правда, журнал «Молодая гвардия» опубликовал после Всесоюзного совещания произведения сорока его участников, а «Москва» сделала номер по итогам московского семинара, но это, можно сказать, счастливые исключения. И, по чести говоря, на нашем пленуме надо бы, пожалуй, сделать еще один доклад — о становлении открытого ранее таланта, о судьбе его рукописей, о его материальном положении и вообще условиях работы, о внимании или невнимании к нему прессы, радио, телевидения, да потом поддержать это важнейшее литературное и политическое дело мерами, действием.
Тема, которой я сейчас едва коснулся, теснейшим образом связана с вопросом омоложения союза и с другими не менее серьезными вопросами. Кстати, есть немало способных, плодотворно работающих молодых писателей, которые не очень-то стремятся вступать в наш союз. Назову лишь троих москвичей. Юрий Сбитнев, выпустивший семь книг, автор хороших рассказов, стихов, повестей «Родная земля и в горсти мила», «Стрелок из лука» и других. Талантливый прозаик Вячеслав Марченко, опубликовавший в московских журналах и издательствах немало интересных рассказов, повести «Большой каботаж» и «На исповедь». Кажется, не является членом союза и упомянутый в докладе Александр Иванченко, молодой публицист и прозаик, неутомимый путешественник по свету, недавно получивший за свою книгу о Миклухо-Маклае премию ЮНЕСКО. Может быть, следует приглашать таких людей в нашу творческую организацию?’
Заканчивая, хочу обратиться к присутствующим здесь молодым литераторам с пожеланием вдохновенных часов за письменным столом. Побольше надейтесь на себя, ребята, и главное, ничего не бойтесь! Счастливых вам писательских судеб, друзья!
1976