Очерк и жизнь. Из выступления на IV пленуме правления Союза писателей СССР, 1973 г.
Даже сегодня, спустя десятилетия, кажется чудом, что безвестный юноша из степной станицы, автор хороших рассказов, вдруг поднимается до высокого художественного обобщения событий величайшего в истории человечества социального переворота, только что свершившегося. Молодой Шолохов по-партийному ответил на потребность народа увидеть и понять себя в то переломное время, и не одно еще поколение читателей всего мира будет сопереживать нашу революцию вместе с героями «Тихого Дона».
Вспомним другой красноречивый факт, связанный с литературной биографией писателя, — в начале 30-х годов Михаил Шолохов приостанавливает гигантский труд над романом, чтобы немедленно помочь своим талантом народу и партии, чтобы отразить великий перелом в сельском хозяйстве и психологии крестьянина-собственника. Выпустив перед войной четвертый, последний том «Тихого Дона», Шолохов приступает к завершению «Поднятой целины», но вынужден был снова прервать работу, потому что долг литератора-большевика призвал его встать со своим пером в ряды тех, кто сражался за Родину, кто в крови и дыму осваивал науку ненависти к врагу.
«Поднятая целина» позже была закончена, близок к завершению роман «Они сражались за Родину». И только сам Михаил Александрович Шолохов, да еще, быть может, как говорится, один господь бог знает, чего все это стоило замечательному художнику. Вспоминаю его слова: «Это, конечно, сильно было сказано: «Умру, если не напишу!», но я думаю по-другому: «Не умру, пока не напишу!» …
По горячим следам событий созданы романы «Барсуки», «Соть», «Вор», «Скутаревский», «Дорога на океан» Леонидом Максимовичем Леоновым, исполненные философской глубины, приязненного и строгого осмысления социалистической действительности. Вспомним также «Нашествие» и «Взятие Великошумска», выдающиеся художественные произведения о Великой Отечественной войне, написанные в войну же. Тысячами прочных, нервущихся нитей был связан с современностью — и связан доныне! — «Русский лес» — первое произведение советской литературы, удостоенное Ленинской премии.
Литература первых пятилеток дала отличные образцы проникновения литераторов в жизнь, в тогдашнюю современность. Это были книги художников, деятельных публицистов, рабочих участников той, уже далекой жизни — Мариэтты Шагинян, Петра Павленко, Александра Малышкина, Бориса Горбатова, Ивана Макарова, Валентина Катаева, Якова Ильина, Юрия Крымова, Ивана Ле, Веры Кетлинской, Сергея Диковского, Ильи Эренбурга, Ивана Катаева. И не думаю, что хоть кому-нибудь из них было легче, чем нам, изучать жизнь и писать о ней, никогда честный литературный труд не был и никогда не будет легким!
И не знаю, как кого, а меня занимает один частный факт из сегодняшней литературной жизни. Десять произведений прозы получили за последние годы российскую республиканскую премию по литературе. Десять, и ни одно из них по своему материалу не имеет в виду последние пятилетки, не выходит вперед за сроки войны и ее последствий. К слову, я не поборник календарной современности в литературе — роман о былом может содержать куда больше полезного, чем сочинение на самом жгучем сегодняшнем материале. Ничего не могу также сказать плохого ни об одном из премированных российских романов и повестей; наоборот, это талантливые, интересные книги, нужные нашему читателю, они достойно представляют культуру, выражают творческий дух народа. Но какое редчайшее, поразительное совпадение — все они, без единого исключения, оказались посвященными довольно далекому прошлому!
И если это случайное совпадение, то не следовало бы серьезно призадуматься о причинах такого совпадения? Потому что давно назрела нужда в серьезном, талантливом романе о современности, глубоком по смыслу, широкозахватном по материалу, с интересными героями нашего времени, произведении, которое стало бы общественным явлением, как это было с романами «Тихий Дон», «Как закалялась сталь», «Молодая гвардия», «Русский лес».
Самый ходовой литературный жанр, непосредственно и оперативно отражающий жизнь, наши успехи и заботы, наши экономические и нравственные проблемы, — очерк.
О том, что такое очерк, давно идут затяжные споры среди очеркистов и критиков, и большей частью схоластичные, надуманные, ибо разговор об очерке только тогда плодотворен, когда он ведется вместе с разговором о жизни и публицистической практике во всем ее объеме.
Некоторые считают признаком настоящего очеркиста его верность одной теме, основанной на собственном опыте в какой-либо одной области жизни. Безусловно, это плодотворный путь, но есть и другие.
Неохватна по идейно-тематическому богатству и объему своему публицистика Леонида Леонова; подсчитано, что за пятьдесят лет литературно-общественной деятельности он выступил в газетах и журналах, выходящих только на русском языке, более пятисот раз! И ни в одной из этих публикаций, посвященных большим и малым событиям политической, культурной, нравственной и хозяйственной жизни нашего народа, глубоких по содержанию, совершенных и неповторимых по форме, нет ни одного пустого слова! Вспоминаю, как из хороших и разных «газетных» очерков Виктора Полторацкого, опубликованных главным образом в «Известиях», составилась отличная книга «В дороге и дома», отмеченная в свое время Государственной премией СССР.
Подвижница советской публицистики Мариэтта Шагинян писала о проблемах ткварчельских углей и армянской виноградной лозе, об эстонских сланцах и алтайском хлебе, об энергетике и социалистическом планировании, об истории и культуре разных народов нашей страны. Отличительной чертой М. Шагинян как публицистки всегда было доскональное изучение того, о чем она хотела рассказать. Чтобы собрать материалы для очерков об организации труда в текстильной промышленности, Мариэтта Шагинян несколько месяцев проработала ткачихой. Она стала первой женщиной, поднявшейся на Эльбрус, а первой своей правительственной награды была удостоена за работу бетонщицей на строительстве гидроцентрали. Знаю и помню довоенные и послевоенные очерковые книги М. Шагинян, но такое уж, очевидно, индивидуальное восприятие у меня, что больше всего мне полюбились два ее маленьких очерка: «Черноморка» 1928 года и «Выбор варианта» 1946-го, по которым были приняты важные решения — о срочной достройке железной дороги вдоль Черноморского побережья Кавказа и о выборе направления магистрали между Волгой и Уралом. В этих решениях ярчайшим образом проявилась действенность работы очеркистки, неугомонного летописца и участника социалистического строительства.
Мариэтта Сергеевна Шагинян впервые выступила в печати, когда ей было всего пятнадцать лет, и сегодня, — а ведь ей только что исполнилось восемьдесят пять — она по-прежнему за письменным столом.
Со времен Даля, определившего очерк как «краткое и легкое», «в главных чертах» описание чего-либо, как «картину в чертах», «набросок», «контур», «рисунок без теней» и т. п., минуло много лет, и развитие художественной публицистики, важного средства общественного видения жизни, шло по пути расширения возможностей очерка. Впрочем, очертить что-либо, сделать бестеневой рисунок всегда можно было и карандашом, и тушью, и пастелью, и темперой, и масляными красками. А тени-оттенки сами собой давно появились в очерке, усложнилось содержание этого понятия, приобрело смысловую глубину и многоплановость, и жанровые особенности бесконечно умножились. Современный советский очерк богат, интересен и разнообразен, как жизнь, рождающая его.
Посмотрите, сколь непохожи друг на друга очерки последних лет — боевые, страстные книги Николая Грибачева, отмеченные топким литературным вкусом, пронизанные любовью к Отечеству работы Владимира Солоухина, лирические дневники Юрия Казакова, смелая, чрезвычайно деловая публицистика Василия Селюнина, размышления о хлебе и людях целины Федора Моргуна, исполненные душевной нежности к сельским труженикам зарисовки Юрия Грибова, очерки Василия Пескова, Юрия Червиченко, Владимира Колыхалова, Веры Шапошниковой, Василия Рослякова, Анатолия Аграновского, Людмилы Славолюбовой, Геннадия Падерина, Майи Ганиной, Евгения Богата, Элигия Ставского и многих других писателей, которые работают в этом универсальном жанре, обладающем почти неограниченными выразительными возможностями.
Справедливо говорится о нехватке в современной очерковой литературе ярких человеческих характеров, «страстей человеческих», хотя они есть, конечно, если взглянуть без предубеждения. Только нельзя, думаю, сводить все наше огромное публицистическое хозяйство, — а такие попытки делаются в некоторых теоретических работах — непременно к очерку нравственно-этическому, жанровому, портретному, очерку характеров.
Несмотря па то что очерк — единственный литературный жанр, который можно планировать, появление очерков того или иного рода, завоевание ими своего места в литературе никак не зависит от пожеланий теоретиков и критиков. Так случилось в последние годы с «деловыми» очерками. Они — закономерный ответ на читательские потребности, показатель возрастающей ответственности парода за государственные дела, веление жизни.
Отдавая должное очерку «характеров» и всем другим его разновидностям, я с интересом и надеждой слежу за теми очеркистами, которых волнуют социально-экономические и иные проблемы, очеркистами, которые суммируют мысли и страсти многих людей, в концентрированном виде выражают ту или иную общественную тенденцию, и чьи работы действительно имеют некоторое деловое, прикладное значение.
Вот одно письмо, и я привожу его не потому, что оно адресовано мне, а из-за сути проблемы — ею занимается немало моих товарищей по перу, и она волнует несчетное число людей, непосредственно связанных с делом.
«Уважаемый товарищ! Прочитал ваш очерк «Земля в беде»… Мое письмо — не только моральная поддержка, но и желание осмыслить положение и уже сейчас что-то делать у себя в районе: обваловываем овраги, сажаем полезащитные полосы, строим пруды и водоемы, закладываем культурные орошаемые пастбища, но все ото делается мимоходом… Я убежден, что, не дожидаясь большого правительственного решения, можно уже с нашими силенками начинать большие дела. Это и будет нашим конкретным вкладом в громадной важности государственное, человеческое дело. Работа на местах привлечет внимание ученых, общественности, ускорит разработку государственных мероприятий по этому делу.
С этой мыслью я и зову вас — приезжайте к нам в Задонск; поколесим по полям, посмотрим, соберем народ, специалистов, подумаем, и, я уверен, в результате появятся мысли, направленные на конкретные дела.
Тонких Борис Лукьянович, первый секретарь Задонского райкома КПСС Липецкой области, кандидат экономических наук».
Советский партийный очерк — литературный жанр, основанный на диалектическом познании жизни художественно-публицистическими средствами.
И читатель тонко чувствует, когда автор подходит к трудному делу, к негативным фактам с болью в сердце, которое сжигает желание понять и улучшить жизнь, и только редкий по нынешним временам тупица и перестраховщик еще может иногда узреть у тебя за пазухой камень, а не это сердце. Если у литератора не пассивное, а деятельное, активное отношение к жизни, он будет честно отражать ее правду слито с правдой наших идеалов. В принципе все конфликты, о которых мы говорим и пишем, это конфликты между тем, что есть, и тем, что должно быть. И это изначальное противоречие — в самой сердцевине действительности, в сути явлений. Долг писателя — не отражать механистически те или иные факты или события, но проникать в их постоянную изменчивость, в живое диалектическое противоречие их, исследовать эти противоречия в развитии эволюционном или революционном, но всегда с позитивным настроем, с одной непременной заданностью и обязанностью — ясно видеть в жизни то, что должно быть.
Вспоминаю мысль Плеханова о том, что бывают эпохи, когда публицистика входит в дом литературы и ведет себя в нем как хозяйка. Не уверен, что такой распорядок утвердился ныне в доме советской литературы, но публицистика занимает свое место в этом доме — самостоятельное, важное и ответственное. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что на недавнем IV пленуме правления Союза писателей СССР, посвященном теме «Писатель и пятилетка», разговор шел в основном о проблемах художественной публицистики.
Пленум решил, в частности, наиболее заметные очерки издавать в ежегодном альманахе «Год 1973-й», «Год 1974-й» н так далее. Это значительно усилит действенность нашей работы. За последний год, например, в газетах и журналах появилось много публикаций о положении в лесах Удмуртии, Севера и Юга, Башкирии, Урала, Верхней Волги. Разбросанные во времени, они только в собранном виде широко, подробно и квалифицированно освещают государственную проблему, не решать которую уже становится экономически невыгодным.
Считаю, что писательский союз, не в ущерб массовым выездам пропагандистских бригад в те или иные районы страны для встреч с читателями, мог бы организовывать целевые поездки творческих групп и отдельных литераторов по наиболее важным адресам пятилетки. И, наверное, безо всяких выездов важную и нужную работу могли бы проделать литераторы, например, Черноземной полосы, взяв под общественный контроль борьбу с оврагами, длина которых в среднем на километр во многих областях составляет сейчас пятоьсот – семьсот метров. Можно было бы проследить попутно, что происходит ныне с государственными и полезащитными полосами, в числе других конкретных дел это был бы практический вклад очеркистов в общенародную борьбу за хлеб. Называю эти адреса и темы для примера: работа очеркисту везде найдется, темы тоже – встань только в строй!
При встречах с читателями постоянно слышишь неизменные вопросы: что там с природой? Как решаются те или иные проблемы охраны среды? Чего ждать? И от души радуешься, когда въяве видишь такую, например, почти что сказку, как облесение Алешковских песков, как рязанский опыт очистки промышленных и бытовых стоков, как светлый труд жителей Инты, с любовью и вкусом озеленивших свой приполярный город! А в Тюменской области очистили от загрязнения пятьдесят семь рек. И это прекрасно, хотя, конечно, лучше было бы, если б их не загрязняли…
Важным событием в жизни нашей страны было недавнее постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР об охране природы и сессия Верховного Совета СССР, посвященная этим проблемам. И есть реальные плоды этой работы. Ко мне недавно заехал друг юности, главный инженер одного из отделений Восточно-Сибирской железной дороги. Говорит: «Что же это делается? Газеты, местная власть, наше начальство, общественность и даже пионеры дышать не дают: не дыми, ведра мазута не слей, не гуди, кусты сажай, планы мероприятий по охране среды давай! Вообще-то дело неплохое, но уж больно зажали…»
И как же это хорошо, что наконец-то «зажали» даже сердечных друзей!
По сей день я получаю много писем, в которых читатели интересуются судьбой Кедрограда. «Комсомольская правда» много писала об этой серьезной и романтической эпопее молодежи. Тогда, пятнадцать лет назад, идея комплексного ведения лесного хозяйства с невероятными трудами пробивала себе дорогу. Однако замечательные парни, зачинатели дела, свято верили в ее экономическую эффективность, в неизбежность развития этой отрасли народного хозяйства именно по такому пути.
Вспоминаю десятки вузовских, заводских и фабричных комсомольских коллективов, помогавших новому делу бескорыстно, вспоминаю сотни людей разных профессий, должностей, званий и достоинств, с которыми довелось пообщаться, чтоб отстоять и продвинуть дело.
Сегодня можно с удовлетворением сообщить, что Горноалтайский опытный лесокомбинат, как ныне называется это многострадальное и героическое хозяйство, за производственные успехи отмечен дипломом первой степени, золотой, серебряной и пятью бронзовыми медалями ВДНХ, что в пяти районах Сибири создаются лесокомбинаты такого же типа, что сотни рабочих коллективов перешли на этот метод, и лесные предприятия только Российской Федерации в 1972 году получили за счет ведения комплексного хозяйства от реализации продукции около миллиарда рублей. К сожалению, дело до конца не доведено, Кедроград по-прежнему испытывает неимоверные трудности, ликвидирующие золотую идею и опыт, а принцип комплексности не осуществлен повсеместно.
Время от времени встречаешься еще с огорчительным незнанием природы, поспешностью и развязностью в решении больших вопросов природопользования, «долампочкизмом» и рваческим выполнением сегодняшних планов за счет непременного срыва завтрашних. Вот один пример. Великая сибирская река Обь, имеющая бассейн площадью в три миллиона квадратных километров и годовой сток воды пока в четыреста кубокилометров, влияющая на промышленность, экономику, транспорт и сельское хозяйство обширных территорий, основной водяной ток начинает с гор и предгорий Алтая и Шории, покрытых — опять пока! — лесами. Лес надо рубить, когда подошел его срок, по рубить в соответствии с научно-техническими правилами и законами нашего государства. К сожалению, за последние годы сверх расчетной лесосеки в Горном Алтае взято около миллиона кубометров кедровой древесины, причем основная ее часть пущена на рядовые сортименты, а не на специальные нужды, соответствующие техническим свойствам этой ценной лесной породы. Я не говорю уже о том, что живой кедр представляет незаменимую базу для развития таежных комплексных хозяйств. В некоторых ценных лесах юга Сибири так называемые рубки ухода превращаются на практике в промышленные.
Однако самая тяжелая судьба постигла знаменитые приобские сосновые массивы, имеющие громадное почвозащитное и водоохранное значение, смягчающие климат и обеспечивающие устойчивую урожайность хлебородных алтайских земель. В нарушение всех норм, инструкций и правил сорок тысяч гектаров приобских боров заподсочено, согласно специальной технической терминологии, «насмерть», они уже начали отмирать и будут вырублены «по состоянию». Причем на семь лет вперед заподсочены тысячи гектаров лесов первой, особо ценной группы, на пятнадцать лет вперед — леса второй группы, и взята живица в молодняках, приспевающих и средневозрастных лесных угодьях на площади пятнадцать тысяч гектаров. Прошлогодние протесты и запреты Алтайского крайкома партии и крайисполкома не помогли: дополнительные планы заготовки живицы продолжали поступать в эти золотые древостои. Я называю их золотыми не только из-за цвета стволов — мы знаем, что и спелый хлеб сходен с золотом не только по цвету.
Ведь на обской воде, что хранят эти леса, уже сегодня строятся отдаленные ирригационные планы, которые подключат к ней в будущем многие миллионы людей с их бытовыми, промышленными и сельскохозяйственными потребностями. Невеселые мысли, противоречивые чувства охватывают тебя, когда читаешь телеграммы, докладные, письма и распоряжения, вызвавшие столь редкое в наши времена «мероприятие». Так можно провести мероприятия по смертельной подсочке и Бузулукского бора, и Шипова леса, и Пицундской рощи, и — при желании — даже Измайловского парка!
Из других наших «цеховых» проблем хотелось бы особо выделить одну. Меня тревожит, что очерком сегодня мало занимается литературная молодежь. На это есть, очевидно, свои причины, и пора в них разобраться. Одна из причин, бесспорно, та, что настоящий писательский очерк, серьезная публицистика — трудный, черствый хлеб, чаще приносящий даже при благоприятных обстоятельствах главным образом моральное удовлетворение. Но и это очень даже немало! Работа над очерком — также необходимая, незаменимая школа писательства, потому что учит молодого литератора активности, гражданственности, награждает надежными критериями в оценке людей и событий, серьезной проблематикой, не кабинетным и не туристическим знанием жизни. Наше быстротекущее изменчивое время, сегодняшняя пятилетка требуют серьезных, талантливых, поисковых очерков, и они будут — разные, как сама жизнь, интересные, как сам человек.